Привид кохання [DVD]

Один из последних фильмов с участием Роми Шнайдер, быть может, самой красивой, гармонически и трагически красивой актрисы европейского кинематографа. Вряд ли эту картину можно считать по большому счету удачной как произведение искусства, удачной для крепкого комедиографа Дино Ризи и для Марчелло Мастроянни, скорее пропозировавшего, нежели прожившего здесь трагическую историю человека, безвозвратно утратившего настоящую, единственную любовь, а с ней и радость бытия. Зато лента "Призрак любви" стала лебединой песней Роми Шнайдер, в течение фильма умиравшей снова и снова несколько раз - как бы предсказывая свою скорую смерть уже не в кино. Режиссер, по всей вероятности, задумывал снять драму, драму о том, что настоящая любовь в человеческой жизни может быть только одна и потому надо ее всеми силами беречь, драму о невозвратимости не только счастья, но и самого себя, способного быть счастливым. Сюжет, окрашенный мистической дымкой, - герой, давно забывший о том, что когда-то умел гореть, случайно встречает в автобусе старуху, чьи черты напоминают ему о былой возлюбленной (или саму эту возлюбленную, которая давно умерла рака, однако вот никак не может успокоиться там, за гранью, поскольку все еще любит своего ничем не выдающегося бывшего), теряет покой и воспоминаниями призывает и призывает привидение, до тех пор, пока не сходит с ума, - сюжет требовал от режиссера и актеров акробатического хождения по грани реальности и мистики, в пограничье между драмой и мелодрамой. На грани и в пограничье удержаться авторам не удалось - почему, гадать не стану, может быть, из-за неудачной работы Мастроянни. Получилась явная мелодрама с мистическими аксессуарами, этакая предшественница (или идея) позднейшего и популярнейшего американского "Привидения", мелодрама, в которой "готика", усиленная еще и элементами криминального триллера, зачастую перетягивает одеяло на себя, желая испугать - и скорее не в тему веселя зрителя своей голливудской вычурностью и разрушая ведущую гармонию печальной любовной мелодии, одновременно скромной и пронзительной, могущей и должной быть во всей этой истории единственной.